Призрак медного бунта

«Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем». Слова, прозвучавшие три тысячи лет назад, актуальны до сих пор. История имеет свойство ходить по кругу. Порой давно забытое старое повторяется с поразительной точностью. Вспомним, например, о событиях середины XVII века, получивших в истории название «медный бунт». Медный бунт пришелся на период, когда отблески Смуты еще мерцали в ментальности русского народа и массовые беспорядки, именовавшиеся тогда «бунтами», не являлись редкостью. Правда, причины народного гнева были уже экономическими, а не политическими, как в Смутное время. Заканчивалось все, как правило, массовыми репрессиями. Медный бунт не стал исключением. В 1662 году Москва еще не успела забыть о соляном бунте. Десятилетием ранее в состав России вошла Малороссия (тогдашнее название Украины). Как и в нашей с вами современной истории с крымским блицкригом весны 2014 года, событие это было с явным неодобрением встречено Западом в лице нашего давнего антагониста — Польши. Разразилась затяжная война, продлившаяся с 1653 по 1667-й. Вместе с тем России удалось повоевать и со Швецией в 1656-1658 годах. Война — как тогда, так и сейчас — была недешевым удовольствием. Однако, в отличие от современности, позволяющей осуществлять полномасштабные боевые действия относительно бескровно, а именно посредством санкций и информационных выбросов, а также используя для реальной мясорубки исключительно территории третьих стран, политики XVII века были вынуждены воевать по-настоящему, в офлайновом, так сказать, режиме. Соответственно, царю и его военачальникам постоянно требовались ресурсы, чтобы снабжать армию всем необходимым. Как и в любые времена, средства собирались с тех, у кого, по мнению власти, они обязательно должны быть: с торговых людей (бизнеса) и частновладельческих крестьян (граждан). Начинали с двадцатой деньги со всех торговых операций. Потом повысили до десятой деньги, до пятой... Тем не менее казна продолжала истощаться, и денег на проведение малороссийской кампании не хватало. Недостаток денежных знаков в монетарной системе России времен Алексея Михайловича связан с прискорбным фактом, что эмитировать рубли было затруднительно из-за фатальной нехватки основного сырья, требовавшегося для чеканки монет в XVII веке. Россия еще не имела собственных серебряных и золотых рудников, которые бы способствовали наращиванию денежной массы в объемах, каких хотелось бы власти. Сырье приходилось импортировать. Более того, монетный двор позволял себе даже использовать для собственных нужд продукцию других монетарных систем, попросту выставляя на иностранных монетах собственный штамп поверх «родного» аверса или реверса. Таким образом, кстати, в российский обиход попало слово «ефимок» (иоахимсталер) — наиболее распространенная серебряная монета. Монетный двор принимал ее от торговых людей, приравнивая к 50 копейкам, ставил свой штемпель и выпускал в оборот по цене уже в 21 алтын и 2 деньги, то есть 64 копейки, получая прибыль около 30 процентов. Но денег, к сожалению, всегда не хватает — поток иностранной валюты в Россию был недостаточным, чтобы удовлетворить потребности военного бюджета. Возмещать его внутренними ресурсами также оказалось невозможным. И тогда в монетарных кругах Алексея Тишайшего возникла на первый взгляд блестящая идея по импортозамещению. Ее авторство приписывают царскому окольничему и другу Федору Ртищеву, предложившему чеканить наряду с серебряной монетой медную, с тем же номиналом, что и у ее более благородной товарки. В 1656 году царским указом монетным дворам, действовавшим тогда помимо Москвы еще в Новгороде, Пскове и Кокенгаузене, предписывалось эмитировать медные полтинники, алтынники, грошевики и копейки такого же размера и номинала, как и серебряные. При этом всем заинтересованным службам и лицам предписывалось принимать их наравне с серебряными. Какое-то время нововведение себя оправдывало. Медные деньги поддержали монетарную систему. Однако, в силу доступности сырья для чеканки монет, дензнаки стали производиться в таких объемах, что скоро заставили общественность сомневаться в их действительной стоимости. Проблема усугублялась тем, что помимо официальных производителей — монетных дворов — деньги изготавливались всякого рода мошенниками, хотя и одаренными ремесленниками (серебряниками, котельниками, оловянщиками). Реки медных денег буквально захлестнули Россию. Естественно, их цена падала по отношению к деньгам серебряным. Так, в 1659-м за один серебряный рубль требовали один медный рубль и десять денег, в следующем году уже рубль, шесть алтын и четыре деньги, еще через год — два медных рубля с полтиной. К лету 1662-го медный рубль был дешевле серебряного в 12 раз. Ситуация усугублялась тем, что жалование раздавалось медными деньгами, а налоговые отчисления государство собирало исключительно серебряными. Нетрудно догадаться, что инфляция раскручивалась семимильными шагами. Цены выросли в несколько раз практически на все виды товаров. Народное недовольство зрело и вылилось в бунт. Как и положено — бессмысленный и беспощадный. 25 июля 1662 года в 6 часов утра на Сретенке собрались недовольные царскими чиновниками (по известной российской традиции, общественность исключала царя из круга подозреваемых в антинародной деятельности, причисляя к таковым исключительно бюрократический аппарат). Перед собравшимися произнес речь стрелец Кузьма Нагаев, призвавший выступить против боярского произвола. Несанкционированный митинг превратился в шествие. Толпа двинулась в сторону Красной площади, вовлекая в себя свежие силы. Помимо торгового люда и ремесленников к восстанию примкнули даже некоторые стрелецкие части. Царя в Кремле не оказалось. Узнав об этом, колонна из 4-5 тысяч человек направилась к резиденции в Коломенском. К визиту столь многочисленных гостей Алексей Михайлович был решительно не готов. Тем не менее он выступил перед народом и пообещал разобраться с чиновничьим беспределом сразу же по возвращении в Москву. Ободренные государем бунтовщики вернулись в Первопрестольную. Однако к тому времени в Москве успела созреть еще одна инициативная группа, повторившая путь предыдущей. На середине пути они встретились. Бунтовщики из первой группы, вновь доведенные до крайней степени эмоционального антиправительственного накала бунтовщиками из второй группы, развернулись, примкнули к своим более свежим товарищам и вернулись в Коломенское. Алексей Михайлович вступил в переговоры с мятежниками, нарочито затягивая их, чтобы дождаться помощи со стороны еще верных ему стрелецких полков. Как только стрельцы численностью около 10 тысяч человек подтянулись к Коломенскому, царь велел им действовать и бунт (не без сопротивления) был подавлен. Погибли около тысячи мятежников, около двух тысяч были ранены и арестованы. Затем последовали репрессии в духе XVII века. Самое печальное, что восстание так напугало Тишайшего, что к ликвидации причин, породивших народные волнения, он приступил довольно нескоро и окончательно отменил хождение медных денег лишь в середине 1663 года. Такая вот история про войну с Украиной, импортозамещение и пятую колонну. Остается все-таки надеяться, что в этот раз здравого смысла в действиях политического истеблишмента будет больше и нас минует повторение ошибок прошлого. Ведь на чем же еще учиться, как не на собственных ошибках? Кирилл Шишов http://lenta.ru/articles/2014/10/12/bunt/